Ее слушал и вместе с ней пел Федор Иванович Шаляпин.
 
<...> Восхищался не один Шаляпин. Слава Плевицкой громко катилась по всей России. Огромные афиши, переполненные залы, крики «браво!», слезы восторга, баснословные гонорары. Сам император Николай II благоволил Плевицкой и говорил: «Я много слышал ученых соловьев, но они пели для уха, а вы поете для сердца. Самая простая песня в вашей передаче становится значительной и проникает вот сюда» <...>.
 
Надежда Плевицкая по существу была первой открывательницей и интерпретатором таких русских песен, как «По диким степям Забайкалья», «Ухарь-купец», «Помню, я еще молодушкой была», «Хаз-Булат удалой», «Когда я на почте служил ямщиком», «Среди долины ровная» и многих других ныне знаменитых и нестареющих народных хитов. Кто-то наверняка считает, что «Раскинулось море широко» ввел в репертуар концертов Леонид Утесов, ан нет, можно сказать, первой исполнительницей была Надежда Плевицкая.
 
<...> В исполнении Плевицкой это была не песня, а рассказанная трагическая история о кочегаре, надорвавшем свое здоровье. И этот рассказ вызывал у публики рыдания сочувствия.
 
У Плевицкой не было никакого музыкального образования, да и закончила она только три класса сельской школы. Причина одна: талант. Огромный певческий и артистический талант. Ее мать, простая крестьянка Акулина, чуть с ума не сошла, когда узнала, что дочь подалась в «ахтерки». Но о детстве знаменитой певицы чуть поподробнее.
 
Надежда Васильевна Винникова (Плевицкая она по мужу) родилась 17(30) сентября 1884 года в селе Винниково Курской губернии, в знаменательный день Веры - Надежды - Любови, и, соответственно, 17-е число было днем рождения и днем ангела. О своем детстве и о своей юности Надежда Плевицкая написала книгу «Дежкин Карагод» в 1924 году, уже будучи во Франции, в Ментоне. Вот отрывки из нее: «Отец мой был николаевским [солдатом...]. В селе все его звали - Солдат... Семеро было нас: отец, мать, брат и четыре сестры. Всех детей было 12, я родилась двенадцатой и последней, а осталось нас пятеро, прочие волею Божьею померли. Жили мы дружно, и слово родителей для нас было закон. Если же не дай Бог, кто «закон» осмеливался обойти, то было и наказание: из кучи дров выбиралась отцом - матерью палка потолще со словами: «Отваляю по чем ни попало».
 
<...>
 
Даже из этих строк видно, что Дежка - как звали Надежду домашние - растет самостоятельным, упрямым и своевольным человеком. Горькими слезами выплакала у матери разрешение ходить в школу. «Да кто же корову стеречь будет?.. Грамота тебе не нужда. Вот я и без грамоты, а до мильена считаю...» И ведь уговорила Дежка свою мать и пошла в школу. А потом, когда ей понравилась церковная служба, упросила мать отдать ее в Девичий монастырь («в стенах обители разлита благостная тишина...»). Однако перед пострижением в монахини свободолюбивая и своенравная девочка (подросток 14 лет), оказавшись в Курске по хозяйственным делам, совершила удивительный кульбит. Случайно попав на представление бродячего цирка, увидела там девочку, бегающую по проволоке, и - «так кувыркаться и я, <...> могла, учеба только нужна», - думала я, не отрывая взгляда от акробатки» (из воспоминаний).
 
Из монастыря да в балаган. Разве не кульбит? Узнав о решении дочери, мать всплеснула руками: «И за что наказал меня Господь? Терпеть такой срам. Лучше бы прибрал тебя Бог. Ишь что вздумала: из святой обители да в арфянки. Что тебя лукавый, что ли, посетовал?..»
 
Надежду вернули в лоно семьи, а затем отправили в Киев к старшей сестре, а там, не раздумывая, она сбежала в хор, который держали Леонид и Александра Липкины. Хор выступал в летних садах и кафешантанах юга России. Там Надежда сначала была хористкой, а потом и солисткой (18 рублей жалованья в месяц на всем готовом). В хоре будущая Плевицкая начала петь народные песни. Хор вскоре прогорел, и Надежда попала в польскую балетную труппу Штейна, где познакомилась и вышла замуж за танцора Варшавского казенного театра Эдмунда Плевицкого. <...>
 
Затем Плевицкая с мужем оказалась в труппе Манкевича и с ней впервые попала в Санкт-Петербург. «Хоров было много: цыганский, русский, венгерский, малороссийский, итальянцы и мы - лапотники Манкевича», - вспоминала Плевицкая.  
Надежда, певшая кафешантанные и цыганские песни, перешла исключительно на русские народные, и это стало, как говорят сегодня, ее главной фишкой. Козырной картой. И тут же приглашение в Москву, в «Яр», здесь Плевицкая выступала в течение 1908 - 1909 годов.
 
<...>
 
Выступление Плевицкой летом 1909 года на Нижегородской ярмарке определило окончательно ее дальнейшую судьбу. Ее исполнение песни «Ухарь-купец» и грустной повести (не песня, а речитатив) «Тихо тащится лошадка» услышал случайно оказавшийся в зале на ее выступление Леонид Собинов, один из лучших оперных певцов России. Услышал, был поражен и пригласил выступить на своем благотворительном концерте. Это стало началом шумной славы Надежды Васильевны. Концерты в престижных залах Петербурга и Москвы, выступление в Царском Селе и Мариинском театре в присутствии императорской семьи, гастроли по стране. <...>
 
У Плевицкой были тысячи поклонников - и каких, достаточно назвать такие имена, как Станиславский, Москвин и Качалов, но находились и десятки яростных критиков, считавших ее «фабрично-кухарочной певицей». Да и красотой она особой не блистала: яркие черные глаза выделялись на деревенском широкоскулом лице с большим ртом и слегка вздернутым носом.
 
С первым мужем Плевицким Надежда Васильевна рассталась, однако его фамилию сохранила. Новым мужем стал поручик кирасирского полка Василий Шангин, но он погиб в Первую мировую войну. В войне приняла участие и Надежда Плевицкая, став сестрой милосердия. Терпела все: стрельбу, холод, грязь. Ухаживала за ранеными солдатами, иногда им пела.
 
1917 год перевернул жизнь всех российских граждан, в том числе и Надежды Плевицкой. Отстроенную ею усадьбу в родном Винникове под Курском сожгли. В сумятице Гражданской войны она оказывалась то по одну, то по другую линию фронта. То среди белых, то среди красных. Приходилось петь то «Марсельезу», то «Боже, царя храни». Ее третий муж, бывший поручик царской армии, ставший красным командиром Юрий Левицкий, ее бросил на произвол судьбы. Ее чуть не убили. Из Крыма вместе с остатками белой армии на корабле приплыла в Турцию. И там, в Галиполийском лагере, встретила свою последнюю любовь - молодого генерала Николая Скоблина <...>. Они обвенчались.
 
А далее жизнь в эмиграции. В 1922 году супруги обосновались в парижском предместье. Генерал пребывал в статусе безработного и все время общался с господами «по несчастью» в военной организации русских офицеров. А добытчицей денег была Плевицкая. Она концертировала, содержала дом, аккомпаниатора и держала «Коленьку на плаву, чтоб занимался своей политикой». Он и занимался... А Плевицкая выступала с концертами во Франции, в Берлине, Белграде, Софии, Бухаресте. В 1926 году состоялись триумфальные гастроли в США, собравшие весь «русский Нью-Йорк». Позировала скульптору Сергею Коненкову. Под аккомпанемент Сергея Рахманинова записала пластинку «Белолицы, румяницы вы мои...»
 
В эмиграции Плевицкая выступала только в русском национальном костюме. Свои концерты неизменно заканчивала романсом «Замело тебя снегом, Россия». И неизменно публика, русские в изгнании, исторгали из своей груди истерические рыдания. Плевицкая не пела, а стонала: «Замело, занесло, запуржило...». И зал содрогался от рыданий. <...>
 
Ну а далее в жизни Надежды Плевицкой начался детектив, а можно сказать, и триллер. Она попала в жернова спецслужб и была безжалостно уничтожена. Как это произошло?
 
Советская разведка внимательно следила за деятельностью Русского общевоинского союза (РОВС). Белые офицеры и генералы мечтали о заговоре против Советов, но сил для этого не было, были только пыл да гнев против большевиков, порушивших матушку-Россию. В 1931 году был похищен руководитель союза генерал Кутепов. Его заменил генерал Миллер, которого ОГПУ тоже решило похитить и ликвидировать. Для этого надо было проникнуть, втереться в доверие окружающих его лиц. Разведчики остановились на генерале Скоблине, а чтобы его вернее завербовать, действовали через его жену - Надежду Плевицкую.
 
Действительно психологически тонко, используя тоску по утраченной родине. Плевицкая клюнула на эту удочку и уговорила Скоблина. Их завербовали в 1930 году и дали клички Фермер и Фермерша. В итоге генерала Евгения Карловича Миллера Плевицкая и Скоблин сдали большевистским агентам <...>.
 
Миллер был похищен, а Скоблин тут же куда-то исчез (по одной из версий, его вывезли в Испанию и там он погиб при бомбардировке Барселоны). Французские спецслужбы переполошились: на территории Франции похищение! Плевицкую привлекли к делу о похищении Миллера сначала как свидетельницу, а вскоре как соучастницу. В декабре 1937 года состоялся судебный процесс. «Вы знали о похищении?» - спросил Плевицкую судья. Она ответила: «Господь Бог - мой свидетель. Он видит, что я невиновна». И упрямо твердила: «Я - артистка и пою для всех. Я вне политики». Не только защищала себя, но и выгораживала генерала Скоблина, любимого Коленьку. Но все напрасно. Плевицкую признали виновной и приговорили к 20 годам тюрьмы. Вот так, после славы, успеха и богатства - одиночество и нищета в каторжной тюремной камере города Ренна. В Колумбийском университете Нью-Йорка хранятся 6 толстых тетрадей, исписанных крупным угловатым почерком, чернилами и карандашом - тюремный дневник Плевицкой.
 
5 октября 1940 года Надежда Плевицкая, как говорится, отдала Богу душу. Ей шел 57-й год.
 
Она стала жертвой схватки двух спецслужб - советской и французской. Как писала французская газета «Попюлер»: «Вынесли злобный, абсурдный приговор... Им нужно было нанести удар «красным», раздавить первую попавшуюся женщину, распять иностранку». Что и сделали спецслужбы. <...>
 
В книге Нины Берберовой «Курсив мой» можно прочитать следующее: «Через 10 лет - после смерти Плевицкой в тюрьме Рокетт - ее адвокат скажет мне, что она вызвала его перед смертью в тюрьму и призналась ему во всем, то есть что она в похищении Миллера была соучастницей мужа».
 
<...>

Источник: Московская Правда. — 2009. — 13 10. — № 219. — С. 5.