Тема массового общества очень актуальна для современной России. Общество испытывает шок от столкновения с массовой культурой в ее западном, "вестернизированном" варианте. Обозначился разрыв между развитием теории и запросами социальной практики. Отстает подготовка квалифицированных работников средств массовой информации и общественных учреждений, ученых, педагогов — которые могли бы с уверенностью работать в таких новых областях, как коммуникативные технологии, информатика, реклама, компьютерное искусство, дистанционное образование и др. Не определен и статус специалистов, занятых данными видами деятельности.
 
По ряду причин сами термины "массовое общество", "массовая культура" еще не обрели устойчивое научное значение. Хотя в литературе имеется немало работ, посвященных отдельным историческим и теоретическим аспектам данной темы , ( Подробный анализ литературы о российском и советском массовом обществе (культуре) см.: Массовая культура России конца XX века: Ч. 1. / Под ред. В.Е.Васильева и Е.Г.Соколова. — СПб., 2001. )
однако недостает основанных на отечественных материалах фундаментальных исследований, которые давали бы целостную картину развития массовых процессов в прошлом и теперь.
 
Не случайно современные искусствоведы предпочитают термину "массовая" — термин "популярная", обращая внимание на проницаемость эстетических "границ" между жанрами, разнородность материала, из которого слагается содержание современной культурной жизни. Американские ученые Ч.Мукерджи и М.Шадсон пишут: “Популярная культура охватывает различные верования (beliefs) и виды практической деятельности, а также культурные объекты, используемые широкими слоями населения. Такое понимание включает как фольклорные формы, имеющие корни в локальных традициях, так и культурную продукцию, создаваемую при участии государственных, национальных, международных, коммерческих центров. Сюда входят как популяризированные образцы элитарной культуры, так и простонародные формы, возведенные в
ранг музейной традиции ". ( Мукерджи Ч., Шадсон М. Новый взгляд на поп-культуру // Полигнозис. — 2000. — № 3. — С. 101. )
 
Различия между элитарным и популярным являются подвижными, динамическими — они не заданы раз и навсегда, а ежедневно воспроизводятся и создаются заново. Особое значение это имеет для социально-экономических и политических элит, вынужденных постоянно доказывать легитимность своих привилегий и претензий на власть. Это и было одной из причин, почему в середине XIX века в большинстве европейских стран создавался "классический" репертуар литературы и музыки, основывались такие "элитарные" культурные учреждения, как филармонии, художественные музеи и симфонические оркестры. Зарубежные историки показали, что создание этих учреждений имело своей целью “не поиск подходящих организационных форм для уже существующей "высокой" культуры, а "изобретение", сотворение высокой культуры путем мобилизации элитарных групп . ( Weber W. Mass Culture and the Reshaping of European Musical Taste, 1770-1870 // International Review of the Aesthetics and Sociology of Music. — 1977. — № 8. — P. 18 - 19. )Очевидно, нечто похожее происходит и в современной России. Массы пытаются создать свою "интеллектуальную" культуру, например, цикл романов о Фандорине или компьютерную "Масяню". Элиты же создают собственный "масскульт", вроде talk-show на телеканале "Культура".
 
Перефразируя слова известного польского ученого и писателя-фантаста С.Лема, можно было бы определить массовое общество как "сумму социальных технологий". Оно является, с одной стороны, результатом изменений в экономике, технике, средствах коммуникации, а с другой — выступает источником инновационных процессов в политике, культуре, формах социального общения. "Массовая культура" — это и не культура в строгом, собственном смысле слова, а та форма, которую принимает культурное развитие в условиях индустриальной цивилизации, в условиях массового индустриального общества. Примечательными особенностями массовой культуры являются ее общедоступность, серийность, машинная воспроизводимость, и то, что она создает собственный знаковый код, символическую надстройку над структурами реальной повседневной жизни, которая многими миллионами людей воспринимается как полноценный эквивалент самой реальности.
 
Приведенные признаки, с нашей точки зрения, являются необходимыми и достаточными для выяснения идеально-типических свойств массовой культуры. Все прочие "аксессуары", которые ей иногда приписывают, — например, коммерческий характер, гедонизм, бедность интеллектуального содержания; упрощенные эстетические формы и т.п. - являются либо производными, либо необязательными. При анализе отдельных конкретных явлений эти черты наблюдаются далеко не всегда.
 

Вопрос о датировке начала вхождения России в стадию массового индустриального общества, несомненно, является интереснейшим и очень важным, и не случайно вокруг этого вопроса идут научные дискуссии . ( Зоркая Н.М. На рубеже столетий: У истоков массового искусства в России 1900 - 1910 годов. — М.: Наука, 1976; Хевеши М.А. Толпа, массы, политика: Историко-философский очерк. — М., 2001. )Большинство исследователей склонны брать за точку отсчета начало XX в. На наш взгляд, это не совсем верно фактически, и уж совсем неверно по существу, ибо при таком подходе Россия как бы искусственно выносится за рамки общемирового исторического контекста, противопоставляется Западу, где основы индустриальной цивилизации, как известно, начали складываться еще в середине XIX столетия.
 
Важный исторический период — собственно зарождение массового общества (80-90-е гг. XIX века). Он тесно связан с пореформенным промышленным подъемом в России, строительством заводов и железных дорог, формированием единого всероссийского рынка, ростом национального и иностранного капитала. Решающим фактором, мимо которого никак нельзя пройти, в этот период явилось возникновение массового фабричного производства и массового потребителя. <…> В художественных мастерских, открытых промышленником-меценатом С.Мамонтовым в Абрамцево, в Строгановском училище осваивались азы нового вида искусства — художественного проектирования — и зарождались первые отечественные школы дизайна. Появление дагерротипа и телеграфа сделали возможным выпуск многотиражных газет и иллюстрированных изданий.
 
Литературные и художественные критики 70-х - 80-х гг., прежде всего В.В.Стасов, четко зафиксировали исторический факт — появление в России качественно нового зрителя, новой читательской и театральной аудитории. Оценка этого факта в то время была сугубо положительной . ( Стернин Г.Ю. Художественная жизнь России середины XIX века. — М.: Искусство, 1991. )Авторы отмечали, что меняется социальная ориентация искусства: из салонного оно становится по-настоящему публичным, общезначимым; возрастает спрос на все виды художественной продукции и, соответственно, повышается социальный статус интеллигенции, уровень его творческой, личной свободы. Однако потребности новой (массовой) аудитории были еще слабо изучены. Она порой удивляла критиков видимым отсутствием "здравого смысла" и эстетической "незрелостью". Например, когда в Москве одновременно проводились художественные выставки "академиков" и "передвижников", массовая публика предпочитала любоваться не сценами из жизни простого народа, а возвышенно-мифологическими сюжетами и историческими полотнами "академиков", выполненными в псевдо-классицистской манере. Публика желала не правдивого, а "красивого" искусства!
 
Российский философ и политолог А.А.Кара-Мурза обратил внимание на особенность исторического контекста, в котором происходило формирование
массового общества в России . ( Кара-Мурза А.А. “Новое варварство” как проблема российской цивилизации. — М., 1995. — С. 114 - 120. )Культура объективно и неизбежно "омассовляется" и понижается с появлением индустриального общества современного типа, - считает данный автор. Главный вопрос состоит в том, как низко она может опуститься: до уровня срединной культуры цивилизованного общества, с его выработанностью правовых норм и рутинностью демократических механизмов и процедур, или просядет дальше — к беспомощным имитациям демократии и свободы, далее — к социальному хаосу и "войне всех против всех". Какую форму примет "восстание масс" (термин X. Ортега-и-Гассета) — нигилистического взрыва на манер российской революции или гедонистического массового потребительства западного образца? Это зависит от того, образуется ли массовое общество после (и на базе) развитого гражданского общества или " без него ". ( Кара-Мурза А.А. “Новое варварство” как проблема российской цивилизации. — М., 1995. — С. 121. )Приходится с сожалением констатировать, что такое массовое потребительское общество без гражданского "скелета" сформировалось именно в России.
 

После Октябрьской революции, особенно в 20 - 30-е гг., процессы "омассовления" в обществе развернулись на качественно и количественно новой основе. Решающую роль при этом сыграли два обстоятельства. Первым из них явилось изменение общественно-политического строя и режима власти, провозгласившей себя "властью масс", рабочих и беднейших крестьян. В отличие от западной массовой культуры, опиравшейся, в первую очередь, на "средний класс" и выражавшей его потребности, в советской России массовая культура социально ориентировалась на потребности "низшего класса". Отвергался набор ценностей западного общества — достаток, индивидуальный успех, комфорт, благополучие семьи, стабильность, порядок — которые были объявлены исторически бесперспективными, "мещанскими". С другой стороны, этот тип массовой культуры был густо замешан на ценностях доиндустриального, традиционного общества, таких как уравнительное распределение, коллективизм, трудовая взаимопомощь, жертвенный аскетизм и др.
 
Другим важным обстоятельством, ускорившим процесс формирования массового общества, стала начавшаяся в конце 20-х годов "индустриализация страны. В ее ходе были задействованы новые технические факторы: конвейерное производство, промышленное домостроение, автомобили, радио, авиация и пр. Конечно, советские массовые технологии целиком зависели от европейских и американских образцов. (Благо, что отказ от участия в международных соглашениях по авторским правам позволял беззастенчиво красть достижения западной технической мысли!) Указанные новшества применялись первым делом в общественно-государственной и военной сферах и уже во вторую — в бытовой. По уровню технического прогресса Советы, в целом, уступали Западу, но в некоторых областях, техника применялась весьма эффективно.
 
В СССР было создано массовое общество мобилизационного типа и соответствующая этому обществу массовая, или популярная, культура. По некоторым социальным параметрам она сближалась с западной, например, германской, американской ("голливудской") культурой, по другим — разительно от нее отличалась. Попутно заметим, что массовое общество без демократии и гарантии прав личности как раз и называется — тоталитаризм . ( Захаров А.В. Тоталиризм — маска толпы // Тоталитаризм как исторический феномен. — М., 1989. )
 
В качестве особого исторического рубежа необходимо выделить период 60-х - 70-х гг. Его иногда называют "периодом застоя", имея в виду склеротические симптомы, наблюдавшиеся в экономике и политике, но в интересующем нас аспекте, такая характеристика совершенно не подходит. Наоборот, в этот период происходили очень важные изменения: завершался переход от традиционного доиндустриального типа общества — к массовому индустриальному, от тоталитарного (мобилизационного) типа — к потребительскому.
 
Говоря о причинах падения советского режима, чаще всего называют технические, экономические, политические факторы, признают военно-стратегическое поражение в "холодной войне" с Америкой. К этому необходимо добавить, что советский режим не смог найти достойного ответа на вызов новой культурной эпохи — эры информационных, компьютерных технологий, глобальной коммуникации, формирующейся интернациональной массовой культурой. Политическая надстройка и идеология советского государства полностью морально устарели задолго до того, как оно распалось de-facto. Советская коллективистская система уже не могла удерживать в повиновении массового индивида, которого сама же породила. Вместе с тем, у советской правящей элиты появились новые претензии к уровню и качеству жизни, желание выделиться из толпы "совков" и обозначить свое социально-культурное превосходство, стремление конвертировать эфемерные привилегии власти в более осязаемые и прочные материальные ценности.
 

Было бы ошибкой представлять развитие массовой культуры как полностью стихийный, безличный и анонимный процесс. В действительности массовую культуру создают профессионалы. Поэтому упреки, которые некоторые теоретики и практические деятели культуры бросают в сторону "масскульта", должны быть переадресованы, прежде всего, им самим. Массовая культура — не упрощенное издание "высокой" просветительской культуры, а вполне самостоятельное и сложное социальное явление, требующее всестороннего компетентного анализа. В мировой практике исследования массовой, или популярной, культуры постепенно выделяются в особую область научной деятельности (culture studies), где объединяются усилия различных специалистов: философов и социологов, искусствоведов, психологов, журналистов и критиков, музейных работников, менеджеров и организаторов культуры, режиссеров радио и телевидения и пр. По-видимому, условия для такого объединения творческих сил сложились и в России, однако потребность в нем пока еще нечетко артикулирована и не стала фактом общественного сознания.
 
Многое положительное из того, что было создано в советское время, разрушено или влачит жалкое существование: отечественная сеть кинопроката, клубные учреждения, центры культурного досуга и творчества для молодежи, местные музеи и библиотеки. Многие вновь открытые культурные учреждения носят формальный характер, не воздействуя глубоко на повседневное сознание и образ жизни масс. Однако развитие массовой, популярной культуры в России продолжается. Сегодня уже можно определенно говорить о некоторых новых чертах политического ритуала, новой стилистике монументального искусства (например, храм Христа Спасителя в Москве) и современного российского кино, о своеобразной деловой "этике" новоявленных российских бизнесменов.
 
Проделанный анализ позволяет сделать вывод, что понятия массового общества и массовой культуры являются эвристически ценными для изучения российской истории и современности.
 
Формирование массового общества на российской почве происходило, в основном, тем же путем, что в Западной Европе и США. Однако этот процесс начался в России позднее и имел некоторые особенности. Отрицательную роль сыграло то, что до начала промышленного переворота и массовой индустриализации в России не были созданы эффективно действующие институты гражданского общества и социальные организации, которые могли бы смягчить последствия распада структур традиционного, аграрного общества. Запутавшись в дефинициях "народа" и "массы", отечественная философская, общественная мысль, не сумела с самого начала занять правильную позицию в отношении данного феномена. Вследствие этого систематические исследования массового общества и культуры в нашей стране не проводились, а их оценки, вплоть до настоящего момента, нередко давались в искаженной перспективе.
 
В советское время было создано массовое общество, соединившее некоторые базовые черты, характерные для индустриальной цивилизации эпохи Модерна, с элементами традиционной докапиталистической культуры, влияние которой было особенно сильным в сферах идеологии, политики и морали. Успехи в развитии науки, техники, образования, некоторых областях профессионального и самодеятельного искусства достигались в СССР ценой огромных человеческих жертв и максимальным напряжением малоэффективной экономики, ценой подавления личности. Советская модель массовой культуры была подчинена сверхценному проекту создания идеального "коммунистического" общества, требовавшему отказа от удовлетворения актуальных человеческих потребностей на неопределенный срок. Поэтому советскую культуру, в целом, можно квалифицировать как культуру мобилизационного типа. По мере эволюции советского общества, его культура все более сближалась с потребительской массовой культурой западного типа.
 
В настоящее время в российском обществе можно выделить уже не два, а три исторических слоя — традиционная, массовая индустриальная и постиндустриальная культура. Новейшие тенденции глобализации и компьютеризации не отменяют существенных признаков массовой культуры, но изменяют условия и формы, в которых она существует сегодня. Это значительно усложняет ткань общественных отношений, приводит к социально-культурным конфликтам и аритмии. Современное массовое общество в России является нестабильным, переходным. Перспективы его развития зависят от того, насколько будут разрешены проблемы, обусловленные незавершенностью предыдущих этапов модернизации (демилитаризации экономики, создания эффективного потребительского рынка, влиятельного среднего класса, формирования институтов и отношений гражданского общества), а с другой стороны — от того, насколько успешно будут осваиваться прогрессивные технологии и социально-культурные образцы новой, постиндустриальной эпохи.